Перекресток миров между сном и реальностью

Притащила сюда с Лабиринта, в надежде, что ежели будет мазолить мне глаза, я таки его добью.

Автор:Муха
Бета: Netl
Пэйринг: а фиг их знает, видимо разнообразные или никаких
Рейтинг: PG-13
Жанр: angst и возможно darkfic
Размер: Миди
Статус: В работе
Саммари: Куда приводят чужие мечты и фантазии, и что открывается, если пройти Лабиринт до конца.
Дисклаймер: Все персонажи по канону принадлежат создателям, остальные мои собственные.
Глюки тоже мои собственные.
Собрала все в кучу и на 6 главе застопрорилась.

Скрытый текст

Пролог.
Дорога.
Свет и тень сплелись меж собой, как безумные любовники, создавая странных, диких, пугающих чудовищ. Я иду сквозь эти жуткие тени и меняюсь вместе с ними. Легкий ветер гладит по лицу, играет в моих волосах. Шаг – звездный силуэт, шаг – лунный свет, отраженный в разноцветных глазах, еще шаг – и я вижу конец и начало своего пути. Шаг, шаг, шаг – тихий шорох, шелестящий смех, и голос, в котором тысяча голосов, который журчит как река и грохочет, словно лавина.
– Остановись! Если ты продолжишь свой путь, то возврата не будет. Поверь, тебя не будет, ты изменишься, ты потеряешь себя.
Я иду с гордо поднятой головой, не отвечая и не размышляя. Время размышлять еще не пришло, а возможно, уже прошло. А там… Там меня ждет Дорога и весь огромный мир, усыпанный бриллиантами звезд. И врата под натиском моей уверенности открываются. Я делаю шаг – последний и первый – и слышу шелест шёпота:
– Легкого пути тебе, Странница.
И я все же оборачиваюсь, чтобы бросить последний взгляд на чужую сказку, оказавшуюся дверью в нечто большее, и на того, кто оказался Стражем Тысячи Дорог. Стоило только поверить и не заблудиться в Лабиринте. . (убрать совсем)

Глава 1.
Пробуждение.

Я просыпаюсь от оглушительного звона. С трудом разлепив глаза, понимаю, что это добрый Санди держит будильник у меня над ухом и луплю его подушкой, зарываясь при этом поглубже в теплое одеяло.
– Не выйдет, Мики, – смеется мой мучитель и решительно стягивает мою последнюю преграду, отделяющую мой сон от яви. – Сама же просила тебя разбудить, да и вообще – мы на занятия опаздываем.
Я издаю невнятное мычание, долженствующее означать, что я проснулась и меня можно оставить в покое. В качестве ответа в меня подло швыряют моей же подушкой, а я еще не способна не то что увернуться от этого импровизированного снаряда – даже пошевелиться не могу. Мой же мучитель, довольно насвистывая, удаляется к себе в комнату с чувством исполненного долга.
Пару минут я моргаю на солнечный свет, пробивающийся сквозь неплотно задернутые шторы, и пытаюсь припомнить, что же мне снилось. Взгляд медленно скользит по комнате и останавливается на хрустальном шаре, внутри которого мерцает золотистым светом миниатюрный лабиринт и постоянно меняющая свое направление дорога. Незаметно для себя я погружаюсь в воспоминания о событиях десятилетней давности .
----------------------------------------------------------------
-–…А потом она высадила стекло и прыгнула из окна, прямо со второго этажа, представляете? Говорят, ее спасли, да и дом отстроили, вот только страховая компания его продать никак не может.
Боб с видом победителя оглядывает нас всех по очереди, заканчивая свою байку про дом Вильямсов. Все ёё давным-давно знают, да только для сегодняшней авантюры именно это и требуется: таинственная история, всем известная и сто раз перевранная. История о том, как спятила старшая дочь Вильямсов, Сара. То ли переучилась она, то ли стряслось с ней что, да результат один: она подожгла дом, когда в нем были только она и ее младший братишка Тоби, и при этом заперла все двери. Мальчишку тогда спасли, об этом тоже все знаю, а вот насчет самой поджигательницы мнения расходятся. Когда это случилось, мы были еще слишком малы, а родители о тех событиях не больно-то распространяются. Вот и выдумывает каждый свою историю о сгоревшем доме Вильямсов. Единственное, в чем все рассказчики сходятся: дом до сих пор никто не купил, и вообще, он странный какой то. Не удивительно, что это пустое здание является любимым объектом паломничества местного населения в возрасте от 9 до 13 лет.
Наша компания – не исключение.
Все эти нехитрые мысли вихрем проносятся в моей голове, а взгляд блуждает по темной глади озера и нависшим над ним деревьями, похожими на неведомых чудовищ. Внезапно темное небо пересекает белый росчерк и на ветку одного из деревьев опускается сова, настоящая белая сова. Я моргаю и даже тру глаза. Наверное, мне мерещится, ведь здесь не водятся белые полярные совы. Но птица никуда не исчезает. Тихо, чтобы не спугнуть чудо или же наваждение, я зову:
– Ребята, эй, народ, только посмотрите!
В мою сторону поворачиваются сразу три головы, и любопытные взгляды следят за моей рукой, указывающей на невесть как здесь оказавшуюся белоснежную гостью. Но ветка пуста.
----------------------------------------------------------
Санди энергично трясет меня за плечо, и судя по голосу, он вовсе не настроен шутить:
- Мики, черт тебя подери! Очнись наконец, ты же на ходу спишь! У нас лекция у мистера МакКолинза через двадцать минут, а ты в пижаме.
Упоминание о долгожданной лекции по кельтской мифологии, которую я так ждала и так боялась пропустить, придает моим сборам уровень маленького смерча вкупе с землетрясением. И уже через десять минут я тяну Санди в сторону университета, мысленно благодаря по дороге всех известных мне богов за то, что наша квартирка находится неподалеку от университетского кампуса.

Глава 2.
Новый преподаватель.

Мы успели к началу лекции. Почти. Ну, опоздание на пару минут можно было и не считать, поскольку оказалось, что профессора еще даже в аудитории не было. Так что я уселась на место счастливая и довольная жизнью. Но когда через пять минут вместо МакКолинза появился какой-то молодой парень, несколько нервно осматривающий аудиторию, в мою бедную многострадальную голову закрались жуткие подозрения.
– Добрый день, – неуверенно обратился молодой человек к студентам, его поприветствовал нестройный хор голосов.
– К сожалению, профессор МакКолинз не сможет в этом семестре читать вам лекции. Вместо него университетский ректорат временно направил меня. Меня зовут Тобиас Вильямс.
Последние слова новоявленного преподавателя тонут в волне возмущенных голосов, а я сижу как громом пораженная: только недавно утром поток воспоминаний вынес на поверхность эту фамилию и это имя. Я в шоке смотрю на этого человека и вспоминаю, вспоминаю...
---------------------------------------------------------
–Мики, у тебя от страшных историй видения начались? Так я тебе помогу! – радостно заявляет Санди, дергает меня за косу, сразу же очень предусмотрительно отскакивая подальше.
– Ай! Ну все, сэр Александр, вы посмели испортить мою прекрасную прическу, и потому я вызываю вас на дуэль! – я подхватываю с земли прутик, которым до этого во время своего рассказа самозабвенно размахивал Роберт. Санди хохочет и отбегает от меня подальше. Скидывает сандалии у самой воды и, поднимая тучу брызг, убегает от меня по мелководью.
Роберт явно недоволен: внимание, которое он с таким трудом привлекал к нашему нынешнему мероприятию, ослабевает и почти теряется. Анжи переводит взгляд с насупившегося брата на нас с Александром, устроившими потасовку у кромки воды, затем решительно подходит и оттаскивает меня от Санди. Заявляя при этом, что его надо пожалеть, иначе нам не у кого будет списывать на уроках, да и с летним проектом нам никто не поможет. Театрально вздохнув, я подчиняюсь отбрасываю прочь свое грозное оружие, напоследок показав Санди язык, и поворачиваюсь к Бобби.
– Ну, веди нас к этому жуткому дому, про который ты нам сегодня все уши прожужжал!
Бобби расплывается в радостной улыбке и ведет нас по едва заметной тропинке к дому Вильямсов.
Пока мы добрались, окончательно стемнело, и дорогу нам освещают только звезды да редкие фонари. Дом Вильямсов возвышается над нами, словно большое тёмное и загадочное животное с множеством мутных глаз-окон, поблескивающих отраженным светом звезд.
Роберт, как самый опытный (он уже побывал здесь со своим старшим братом), сразу начинает объяснять нам, как пробраться вовнутрь.
- Здесь на втором этаже шпингалет на окне не закрыт. Мы сейчас по этому дереву заберемся наверх, там ветка, прямо как дорога к самому окошку подходит, пара минут – и мы внутри.
С ним никто не спорит. Лазать по деревьям умеют все, и никто даже виду не подаст, что ему страшно или не по себе. Кому ж хочется быть осмеянным друзьями?
В дом забираемся без приключений. Ну не считать же приключением расцарапанные локти да препирательство Роберта и Анжелики, кому из них первым лезть на дерево.
Дом встречает нас непонятными шорохами, которые мгновенно затихают, когда мы оказываемся внутри. Эта тишина, рухнувшая, словно теартальный занавес, кажется угрожающей. Я чувствую, как по моей спине бегут мурашки…
----------------------------------------------
Из ступора меня опять вывел Санди, сильно дернув за мою многострадальную косу. Да что же это такое со мной твориться? Если эдакие выпадения из реальности станут чем-то постоянным, так недолго где-нибудь посреди проезжей части провалится в воспоминания. Я поежилась от такой перспективы и ощутила непреодолимое желание выйти на воздух.
Взглянув в тетрадь к Санди, я печально вздохнула. Мда, тот это Тоби Вильямс или нет, а вот лекции он читает явно хуже профессора МакКолинза. Это было вдвойне обидно, так как изменить список изучаемых предметов после начала семестра было невозможно, а слушать то, что новый преподаватель рассказывал, мне не хотелось совершенно. Лекция подходила к концу, и желание вырваться из душного помещения, возникшее после воспоминаний, стало почти нестерпимым. Но в момент, когда прозвенел звонок, и свобода была так близка, Вильямс обратился ко мне, чем чуть не ввел меня в долгий ступор:
– Миз Эллинс, задержитесь, пожалуйста.

Глава 3.
Неожиданное предложение.

«Миз Эллинс, задержитесь, пожалуйста». Подышала свежим воздухом, называется. Ну что ему от меня понадобилось? Санди сочувственно шепчет, что подождет меня за дверью. Интересно, какие дела ко мне у нашего нового преподавателю? Я останавливаюсь перед мистером Вильямсом, внимательно глядя на солнечные блики, играющие на отполированной до блеска кафедре. Весь мой вид выражает немой вопрос и досаду от этой неожиданной задержки. Несколько секунд, показавшихся удивительно долгими, он мнется, а затем спрашивает:
– Скажите, вам не интересно то, о чем я сегодня рассказывал?
Я точно знаю, что преподавателей злить не стоит, а потому с самым честным видом отвечаю:
– Ну что Вы, мне было интересно, мистер Вильямс, - и смотрю ему прямо в глаза. Он встречает мой взгляд, улыбается, и из серьезного и строгого преподавателя превращается в мальчишку, почти моего ровесника. У него потрясающая улыбка, и я непроизвольно улыбаюсь в ответ.
- Не надо, миз Эллинс, не стоит лгать мне. Я ведь читал ваше резюме, вы очень способная ученица и знаете предмет скорее всего гораздо лучше меня. Вы не просто желали прослушать курс у профессора МакКолинза, вы хотели, чтобы он был куратором вашего дипломного проекта, я ведь прав?
Решительно не понимаю, к чему клонит этот молодой человек, но он абсолютно прав, и я лишь киваю в ответ. А мистер Вильямс продолжает свой непонятный допрос.
– Я позволил себе поинтересоваться темой, которую Вы для себя выбрали, – он на минуту запинается и заглядывает в листок, лежащий перед ним.
– «Лабиринт – связующая нить между мифологиями разных народов в историческом аспекте», - произносит он название, которое – предположительно – должна была носить моя работа. Я все еще не могу понять, что к чему, но вопросов не задаю и терпеливо жду продолжения. Он же с минуту разглядывает меня, словно надеется, что я сама возьму и скажу за него, чего же он так от меня хочет. Потом вздыхает, начинает говорить, и от услышанного глаза мои округляются, как блюдца.
– Миз Эллинс, я ведь на самом деле не специалист в области истории и мифологии, я психиатр. Но так получилось, что у меня были кое-какие интересы в этой сфере, и профессор Рихард МакКолинз помогал мне в моих изысканиях. На прошлой неделе во время наших опытов с ним произошёл несчастный случай. Сейчас профессор находится в коме.
Я вскрикиваю и в шоке смотрю на преподавателя во все глаза, желая знать, что же случилось с моим любимым профессором. А Вильямс продолжает:
– Как-то Рихард, то есть профессор МакКолиннз, упомянул, что вы лучшая из его студентов. Теперь, когда с ним случилась такая неприятность, мне очень нужна Ваша помощь. По правде говоря, я только для этого и напросился почитать лекции МакКолинза, пока ректорат не подыщет другого преподавателя.
Он смотрит на меня с самым несчастным видом, и я только сейчас замечаю, какие же у него глаза – большие, ярко-голубые. Встряхиваю головой, не понимая, что за мысли лезут мне в голову.
- Миз Эллинс, Микаэлла, помогите мне, я прошу Вас!
Вот честное слово, не знаю, что ему ответить. Согласиться? Ведь чертовски хочется знать, что же могло настолько заинтересовать профессора МакКолинза, что он не побоялся пожертвовать собой. Но природная осторожность вовремя затыкает мне рот, когда я уже готова сказать: «Да!». И вместо этого я произношу:
– Для начала мне хотелось бы узнать от вас, что именно Вы с профессором изучали, и что же привело его в такое плачевное состояние. Могу я надеятся на Вашу откровенность? Только после этого я смогу точно сказать, помогу ли я вам или нет.
Судя по виду мистера Вильямса, он настолько рад, что готов начать свой рассказ прямо сейчас, но меня ждут Санди и остальные лекции. И потому я поспешно добавляю:
– Давайте встретимся вечером, где-нибудь на нейтральной территории. Ну, например, в баре «Дорожный охотник». Часов в семь.
Он радостно улыбается и сжимает мою руку с благодарностью:
- Я буду вас там ждать, миз Эллинс.
Я отнимаю руку и непроизвольно потираю ее.
- Ну что ж, тогда – до встречи.
Выйдя из аудитории, я натыкаюсь на любопытного Санди. Ехидная улыбка, расплывшаяся на его физиономии, лучше всяких слов говорит о том, что он явно подслушивал.
- Мики, да у тебя наконец-то полноценное свидание!
Он радостно пританцовывает вокруг меня, а я ошарашено останавливаюсь и смотрю на друга. А ведь и впрямь – свидание, только странное какое-то.
- Ты знаешь Санди, я бы хотела побольше узнать про этого Тобиаса Вильямса. Уж очень это все странно, то, что он мне про профессора рассказал. Это ведь можно устроить?
Я выжидательно смотрю на Александра, а он прекращает свои безумные пляски вокруг меня, и взгляд его становится серьезным, почти жестким, когда он отвечает:
- Сделаем. Микки. Если надо, из-под земли информацию достанем.

Глава 4

Сны и явь

Я стою посреди чужой комнаты. За окнами бушует гроза, самая настоящая гроза с громом и молниями. Темно, и лишь вспышки молний освещают помещение, в котором я нахожусь. Это явно детская, с положенной этим комнатам кроваткой, светлой мебелью и невзрачными обоями. У кроватки застыла девочка лет тринадцати–четырнадцати, весь ее вид выражает растерянность, переходящую в ужас. Кроватка пуста, а по всей комнате раздаются непонятные звуки и странные шорохи, странные тени пробегают по стенам в отсветах молний. За окном раздается раскат грома, а затем – яростный стук в оконное стекло. Я вздрагиваю, а девчонка у кроватки вскрикивает и, как мотылек на огонь, бросается к окну. Мне хочется крикнуть ей: «Не ходи туда!», но я не могу вымолвить ни слова. Словно завороженная, смотрю, как по стеклу настойчиво бьет крыльями Белая Сова. У меня появляется ощущение «дежа вю», будто все это я уже видела и переживала. Я точно знаю, что вот сейчас, именно сейчас начнется нечто невообразимое: мебель сдвинется с места сама по себе, странные существа начнут прыгать по комнате, шкаф, как воплощение всех детских кошмаров, пустится в пляс на невесть откуда появившихся лапах, а затем ураганным ветром распахнет окно и странная белая сова влетит в комнату. Я зажимаю уши, что бы не слышать царящую вокруг жуткую какофонию, зажмуриваюсь и кричу, кричу, кричу… Но этот крик беззвучен, словно кто-то щелкнул пультом и отключил звук. Да, я помню, я все это уже видела, хотя где и когда, я не знаю. То мгновение, когда появляется Он, я пропускаю. Но теперь Он здесь, в комнате, и я смотрю на него, но не могу толком разглядеть ни единой черты, его лицо плывет и меняется, будто все мужчины мира собранны в этом лице. Девочка о чем-то его спрашивает, а он секунду смотрит на меня, и я слышу:
– Тебе здесь не место.
Меня охватывает вихрем цветных искр, и я проваливаюсь в никуда. Но в самый-самый последний момент я все же вижу, что глаза у него разноцветные.
– Мики, да Мики же!
Кто-то яростно трясет меня за плечо. Я продираю глаза и начинаю понимать, что заснула прямо за столом, пока Санди с другом Джастином курочили университетский сайт на предмет информации о преподавателях. Потягиваюсь, размышляя о своих странных снах-видениях. Я абсолютно точно знаю, когда это началось, и уже даже успела к этому привыкнуть, но в последнее время эти видения не только ночью ко мне являются, и это плохо. Во всяком случае, мне абсолютно не нравится. Загнав свои размышления на самые затворки сознания, поворачиваюсь к мальчишкам и смотрю на них в ожидании рассказа о новом преподавателе. Ну и они, естественно, спешат меня порадовать…
– Итак, мы имеем вот что. Тобиас Кристиан Вильямс, 1985 года рождения, профессия – врач-психиатр, окончил Университетский колледж Лондона, имеет практику в одной из клиник Уэльса. Не женат. Родители – Роберт и Ирен Вильямсы, – Санди делает многозначительную паузу и произносит:
– Место рождения – Норем!
Джастин с удивлением смотрит на нас:
– Слушайте, Мики, Санди, вы же вроде тоже из Норема?
Мы молча переглядываемся, и теперь уже Джастин продолжает читать:
– В данный момент из родственников в живых осталась только сестра.
Я произношу одними губами: «Сара», и Джастин вторит мне:
– Имя сестры – Сара Вильямс. Находится на излечении в частной клинике Риверса. Заметьте, в психиатрической клинике.
В комнате повисает тишина. Слышно, как по стеклу барабанят капли начинающегося дождя.
– А знаете что самое интересное, – голос Джастина, разорвавший тишину, звучит неожиданно громко, и я непроизвольно вздрагиваю, - оказывается, он в попытках вылечить свою сестру заинтересовался всякой мистической мутью. Ну как раз той, что вы двое изучаете.
Я вскакиваю так резко, что опрокидываю стул, на котором сидела. Смотрю на притихших мальчишек и заявляю:
– У меня сегодня вечером вроде как свидание с этим самым Вильямсом, так что оставляю квартиру на вас двоих, - погрозив пальцем, добавляю:
– Не шалите, мальчики.
Санди только головой качает. Он конечно рад остаться с Джастином, но я замечаю в его глазах тень беспокойства за меня.
Чмокаю обоих в щеки и. подхватив сумку, бегу к выходу. Меня притягивает тайна, которой веет от этого Тобиаса Вильямса, мне хочется эту тайну разгадать. И возможно если мне это удастся, я пойму что же за странные сны–видения меня преследуют вот уже десять лет.

Глава 5.

Разгадки или загадки.

Дождь. Дождь – это хорошо, он мой друг и сообщник. Он умеет хранить мои тайны. Он всегда отвечал на мой смех радостным громом или тихим шепотом листвы. Он скрывал мои слезы, пряча их в струях воды. Ему не надо ничего объяснять, он все понимает, молча и без слов. Вот и сейчас его ласковые капли нежно дарят мне свои прохладные поцелуи, а я подставляю им лицо и ловлю их губами. Дождь не мешает думать и вспоминать.
--------------------------------------------
(Дом Вильямсов, 10 лет тому назад)
- Мики, ты чего застыла?
Бобби подталкивает меня в спину, и я стряхиваю внезапно охватившее меня оцепенение. Я тянусь за своим фонариком, щелкаю кнопкой. Мерзкий синеватый свет выхватывает из мрака пол и часть стены передо мной. Морщусь, как от зубной боли: ненавижу такой свет, он противный и какой-то неживой. Я окидываю взглядом помещение, в котором мы оказались. Это явно холл второго этажа. Голые, выкрашенные в болотно-зеленый цвет стены, запах пыли и затхлости. Анжи морщит носик и капризным голосом произносит:
– А мне говорили, что здесь до сих пор пахнет горелым, и следы пожара сохранились.
Бобби многозначительно сопит, и сразу становится ясно, кто же это любезно просветил нашу Анжелику. Мы оглядываем пустынный холл, и тут Санди высказывает, видимо, наше общее мнение:
– И что же мы забыли в сей скорбной юдоли?
Роберт явно готов ляпнуть какую-то гадость, его всегда раздражали речевые выкрутасы Санди. Мы с Анжи, желая избежать назревающей ссоры, с дикими криками: « Прятки, прятки!» бросаемся в разные стороны, попутно пугая местных мышей и возможных привидений.
Анжи удрала вниз по лестнице, я же забегаю в первую попавшуюся комнату и захлопываю за собой дверь. Еще пару секунд я слышу шум и голоса мальчишек в коридоре, а затем вдруг на меня наваливается тишина, такая резкая и неожиданная, что мне хочется сказать хоть слово, чтобы ее нарушить. Но нарушаю ее не я.
– Я пройду через многочисленные опасности …
Голос. Чужой голос. Я вздрагиваю и оборачиваюсь. И только сейчас до меня доходит, что комната изменилась до неузнаваемости. Стены обклеены обоями, всюду мебель, какие-то вещи, книги, игрушки. Но это ничто по сравнению с человеком сидящим у трюмо. Это девушка, она сидит ко мне спиной и, судя по всему, пока что меня не заметила. На незнакомке пышное белое платье, как для карнавала, красивые черные волосы рассыпались по плечам. В руке она держит книгу и нервно листает страницы, бормоча в пол-голоса:
– Где же это, я же помнила, я уже говорила это, почему же я не помню?
Я покашливаю, стараясь привлечь ее внимание, и произношу:
- Извините, мы не хотели. Мы не знали, что этот дом все же купили.
Девушка оборачивается и крик застревает у меня в горле. У неё нет лица. В первый момент мне кажется, что это какая-то дурацкая маска, но потом я понимаю, что это шрамы. Все ее лицо – сплошное чудовищное месиво из шрамов и рубцов. Зажав рот ладонями, я в ужасе смотрю на нее. Минуту мы играем в гляделки, а потом она хватает с трюмо все, что попадает ей под руку, и начинает швырять в меня. Бормоча извинения, я пытаюсь нашарить за спиной дверную ручку, но комната играет со мной в прятки, и я ощущаю под руками только стены, почему-то каменные и холодные. Предметы, запущенные в меня, в полете постоянно меняют свою форму и сущность. Флакон духов становится маленьким зверьком, который с писком метит мне в волосы. Карманное зеркальце оборочивается водой, что выливается мне на голову. Книга, которую рассматривала жуткая хозяйка комнаты, превращается в птицу со странными красными и каким-то кожистыми крыльями. Но прежде я успеваю заметить, что книга пуста, в ней нет ни единой строки. А потом в меня летит большой хрустальный шар, а девушка, словно осознав, что совершила непоправимую ошибку, тянет вслед ему руки и кричит, жутко и хрипло:
– Неет!
Я никак не успеваю увернуться от шара и лишь прикрываюсь рукой. Шар, который по идее должен был бы сломать мне пальцы и проломить череп, лишь слегка задевает мои волосы и холодом скользит мне в ладонь. Я, в ужасе ожидая жуткой боли, отшатываюсь, и вываливаюсь в коридор, как следует приложившись к полу. Сразу же становятся слышны голоса моих друзей, зовущих и разыскивающих меня по всему дому. Я оглядываюсь на комнату, в которой только что побывала, и глаза мои лезут на лоб. Комната, так же как и холл, пуста, и там нет никакой жуткой девушки. Там вообще ничего нет, кроме грязных ободранных стен и пыльного окна. Видимо, я все ж наслушалась россказней Бобби сверх меры, и теперь мое больное воображение играет со мной в зловещие игры. Я опираюсь на пол, стараясь встать, и ощущаю под рукой что-то круглое и прохладное. Смотрю на свою находку и вижу хрустальный шар. Тот самый, которым так опрометчиво запустила в меня девушка, и за которым, похоже, была готова прыгнуть следом.
------------------------------------------

Воспоминания детства обычно со временем стираются, прячутся на задворки сознания, но этот поход в дом Вильямсов я запомнила слишком хорошо. Именно он стал моим Рубиконом, разделяющим все на мир «до» и «после». До него я спала и видела просто сны, после я стала видеть дороги и пути разных людей, очень часто их последнюю дорогу в этом мире. А еще я стала видеть ту девушку, но ее красивое лицо не было обезображено шрамами. В моих снах она появлялась то в этом проклятом доме, то в других, еще более непонятных и пугающих местах. Я никому не говорила о снах и видениях, боясь, что меня посчитают сумасшедшей. Рассказала только Санди, но он и сам догадывался. Да, еще у меня остался хрустальный шар. Когда мы в тот злосчастный вечер, или скорее уже ночь, выбрались из дома, я рассмотрела свой трофей. Это действительно оказался хрустальный шар, с непонятно каким образом, помещенным туда фантастическим лабиринтом и дорогой.